Нацмедпалата годами работает над развитием организации и методов проведения экспертизы случаев неудовлетворительного оказания медицинской помощи.
Даже если помощь оказана хорошо, пациент может быть неудовлетворен, или начальник врача, или страховщики — мало ли кто. Для того, чтобы не использовать неприятные выражения «халатность», «неоказание помощи», «некомпетентность», «непрофессионализм», издавна используется выражение «врачебная ошибка».
Ну подумаешь, ошибка. Бывает. Даже если врач оставил зажим в животе после операции. НМП пытается в нашем правовом поле найти вариант профессиоанльной, а не бюрократической оценки происшедшего для того, чтобы решения суда были основаны на непредвзятом взгляде профессионала, а не заинтересованного страхового эксперта или напуганного бюрократа.
Заключительный пассаж статьи однако бросает в дрожь:
«Главврач краснодарской краевой клинической больницы №1 Владимир Порханов, избранный в октябре академиком РАН, не сомневается в необходимости института независимой медэкспертизы.
— У нас сейчас на лечении находятся 1870 больных, — заявил академик «Известиям». — И в отделе экспертизы работают четыре клинических фармаколога, всего около 7–8 врачей. Экспертиза должна быть, потому что у нас, к сожалению, медиков не учат так, чтобы у них всё от зубов отскакивало. Недавно мои заместители жаловались, что после моих планерок об ошибках врачей узнает весь город. А я считаю, что нам нужно делать всё, чтобы не страдали наши больные. Американцы почему-то говорят о своих ошибках, а мы хотим это скрывать! Нет, мы должны об этом говорить, и если врач совершает серьезную ошибку, он должен быть наказан.»
Я не про академика. Бывает, крупный ученый вдруг берется руководить фабрикой. Да. И не думает, что на его фабрике инженеры подготовленные. Поэтому он нанимает аж 4 советчиков инженерам — клинических фармакологов…
Василий Власов
